Чем вызваны масштабные чистки в армии Китая и внутриполитическая напряженность, что стоит за стратегическим партнёрством с Россией и конфронтацией с США? Ситуацию для Pravda.Ru проанализировал доктор экономических наук, профессор, замдиректора НТЦ имени Вавилова, китаевед Николай Котляров.
— В Китае перед пленумом ЦК КПК прошли масштабные чистки в армии. Уволены девять генералов, включая политработников целых родов войск и заместителя председателя Центрального военного совета — высшего органа КПК, управляющего армией. Эксперты отмечают, что подобное происходит впервые. Источники в Тайване связывают это с возможным политическим заговором. Как вы оцениваете происходящее?
— Я хотел бы начать с того, что Военный совет в Китае — это крайне важный орган. Его председатель фактически является руководителем страны, сейчас это Си Цзиньпин. Например, Дэн Сяопин, автор китайских реформ, в 80-е годы занимал исключительно этот пост. Поэтому значение Военного совета трудно переоценить. Отстранение его заместителя Хэ Вэйдуна — члена Политбюро — это очень заметное событие. Всего в Политбюро 12 человек, и такие перестановки не остаются незамеченными.
Китайские СМИ освещают внутрипартийные противоречия крайне скупо. В официальной версии речь идёт о нарушении дисциплины и коррупции, дело передано в прокуратуру. А вот зарубежные журналисты и эксперты трактуют это по-разному — от борьбы с коррупцией до усиления внутриполитической борьбы за власть.
— Некоторые эксперты связывают отставки с ухудшением здоровья Си Цзиньпина — ему 72 года, и тайваньская пресса пишет об этом. Но отстранения происходят не только сейчас: с 2023 года они идут активно. Причём речь не только о военных — за последние годы сняты с должностей около 20 человек, включая министров промышленности и коммуникаций, все они — члены ЦК КПК. С чем это связано?
— Наиболее важная версия — это обострение глобальной геополитической ситуации, которая требует усиления дисциплины. На нынешнем, четвёртом пленуме 20-го созыва, несколько раз подчёркивалось, что необходимо укреплять партийное руководство в армии. Армия — это не самостоятельный субъект, а инструмент в руках партии. Судя по этим заявлениям, внутри руководства есть определённые противоречия.
Но в условиях растущей геополитической неопределённости и напряжения требуется усиление единоначалия, дисциплины и борьба с коррупцией. Всё это стоит рассматривать в контексте обострения китайско-американских отношений.
— Как вы оцениваете текущее обострение китайско-американских отношений?
— Оно происходит буквально у нас на глазах. Прежде всего это экономические противоречия, которые Трамп решает довольно жёстко — через санкции и односторонние меры, что, по сути, нарушает принципы Всемирной торговой организации, подписанные и Китаем, и США. Есть рост напряжённости и в военно-стратегической сфере: например, вооружение Японии, снятие ограничений на производство наступательных вооружений, отмена лимита в 1% ВВП на оборонные расходы. Формируются многосторонние военные структуры — в частности, QUAD, куда входят Япония, США, Индия и Австралия. Американцы усиливают сотрудничество со странами Юго-Восточной Азии, фактически пытаясь окружить Китай. Всё это вызывает серьёзную озабоченность у китайского руководства.
— Если внутри Компартии и армии есть линия разлома, то люди, попавшие под чистки — это ястребы или голуби? Что они могли противопоставить официальной линии? Они за то, чтобы взять Тайвань военным путём и на это работают или наоборот?
— Это сложный вопрос. Я думаю, идёт борьба разных группировок. Си Цзиньпин фактически нарушил принцип сменяемости власти — традиционно руководитель партии занимал должность не больше двух сроков по пять лет, а он это уже превысил. Это фактически единоначалие, и оно вызывает недовольство внутри Китая. Это, пожалуй, главная внутриполитическая проблема. Си Цзиньпин в своё время пересажал оппонентов, когда шёл на первый срок. И сейчас китайское руководство старается с этим бороться.
Что касается идеологических различий — сторонников рыночной экономики или централизованного планового управления — то ни в Китае, ни в мире сейчас особых противоречий по этому поводу нет.
Американская модель — идеология собственной экспансии, основанная на принципах демократизации, либерализации международных экономических отношений и рыночной экономики — себя, в общем, не оправдала. На деле оказалось, что это просто экспансия американского капитала.
Китай предложил свою концепцию — создание сообщества единой судьбы человечества. В её основе лежат справедливость, базовые принципы международных отношений: мирное сосуществование, невмешательство во внутренние дела.
Именно эти принципы американцы начали нарушать с начала двухтысячных годов — концепция Кондолизы Райс и Буша-младшего, трансформационная дипломатия, когда США взяли на себя право менять так называемые недемократические режимы. Взламывать изнутри: Ирак, Ливия, и так далее. По сути, это нарушает принципы, заложенные ещё Вестфальским миром — базовые принципы международных отношений. И, конечно, это многим не нравится.
Ну и плюс — экономические противоречия. США нарушают правила ВТО. Трамп пытается вводить стопроцентные пошлины — сейчас снова на 100 процентов. Правда, тут есть пропагандистский момент.
Во-первых, эти пошлины, как говорят инвесторы, не «на всю котлету», а на импортные процентные ставки. Согласно нормам ВТО, средняя взвешенная ставка должна составлять 3,5%. То есть 100% — это не на полную стоимость товара, а на эти 3,5%, и в итоге получается 7%.
Во-вторых, повышение пошлин сильно бьёт по американским компаниям и частным потребителям. Трамп уже вводил их в 2019 году летом — на 70 товарных позиций, а к сентябрю все пошлины были отменены по требованию американских компаний. Тогда это решение носило публичный характер, а сейчас всё проходит без афиширования, отражается только в таможенной статистике.
— Насколько далеко Си Цзиньпин готов зайти в конфронтации с США, особенно в военной борьбе за Тайвань? Он ведь поставил себе цель — воссоединение с островом.
— Это воссоединение с Тайванем — с Родиной — было поставлено как национальная задача ещё в 1980 году. С 1978 года, когда начались реформы, они планировали решить этот вопрос к 2000 году. Это касалось и Гонконга, и Макао, но до конца не решили. Военным путём без крайней необходимости Китай действовать не будет. Нет, они будут ждать, использовать дипломатические и другие невоенные инструменты. Воевать со своими соотечественниками они не хотят.
А американцы, со своей стороны, не готовы отдавать Тайвань, потому что он занимает крайне важное стратегическое положение в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Фактически Тайвань контролирует все морские перевозки Японии.
— Я читаю мнение западных экспертов, что России необходимо заключить военный договор с Китаем — это якобы спасёт обе страны в противостоянии с США. Иначе, поодиночке, Штаты их «разорвут». Как вы оцениваете такую позицию?
— Вы знаете, это поверхностное мнение. Речь идёт о военно-стратегическом союзе, который предполагает, что в случае конфликта Китая — с американцами, японцами или Тайванем — мы обязаны будем выступить на его стороне военным путём. И наоборот: китайцы должны будут поддержать нас, например, в ситуации на Украине. Это как договор с КНДР, как с корейцами.
Возможен ли такой договор? Сейчас и наш президент, и китайские лидеры заявляют, что такой необходимости нет. Ни нам, ни Китаю не нужно ввязываться в конфликты в Азиатско-Тихоокеанском регионе, которые не соответствуют нашим интересам. Сейчас у нас формат — стратегическое партнёрство.
— То есть мы партнёры, соседи, причём хорошие соседи, помогаем друг другу. Помимо экономической сферы, мы обеспечиваем важный стратегический контакт. Руководство — понятно. А ваше мнение каково? Нужно ли заключать военное соглашение с Китаем?
— Я тоже считаю, что не нужно. Зачем? Военное соглашение — это обязательства. Начнётся у них конфликт, скажем, в Синьцзяне или на границе с Афганистаном, где сильные промусульманские настроения, автономные регионы — и что, мы должны выступать на стороне Китая? Или у них конфликт с Японией? Зачем нам ввязываться?
Мы хотим развиваться, строить. У нас нет территориальных претензий в зоне АТР. А у Китая их много — Вьетнам, Филиппины, Япония, Тайвань. Зачем нам в это вмешиваться? Им тоже не нужно лезть в наши дела — на Кавказ, в Европу. Абсолютно.
— Чистки в армии, на мой взгляд, говорят о том, что коммунистическая партия Китая чувствует себя неуверенно, как будто нет согласия внутри. Насколько режим устойчив вообще? Советский Союз ведь развалился, когда люди перестали верить в коммунистическую идею. А как в Китае?
— Советский Союз развалился не из-за утраты веры в идею. Причина была в том, что в военно-стратегическом плане мы противостояли и Америке с НАТО, и Китаю. Пришлось вооружаться против обеих сторон. К сожалению, не удалось сохранить партнёрские отношения с Китаем. В результате огромные материальные ресурсы уходили на оборону, отвлекаясь от медицины, здравоохранения, сельского хозяйства, образования. Параллельно шла идеологическая борьба между коммунизмом и рыночной экономикой. На этом фоне Союз, конечно, развалился.
— Как вы оцениваете устойчивость китайской модели и отношение населения к власти, особенно в контексте западных демократических принципов?
— Во-первых, у Китая есть опыт, когда им навязывали принципы рыночной экономики. Понимаете, у нас традиции управления отличаются от западных, как и принципы общественного существования. У нас в центре — социальная справедливость и примат общественных интересов. В Китае — то же самое. А когда начинается борьба, и молодёжь выходит с лозунгами «демократия» — а что это такое? Это всего лишь принцип управления. А вместо демократии получается колонизация. Китай уже проходил это в начале XX века, мы — в 1990-е годы. У Китая хорошая историческая память. И, кроме того, население благодарно своей партии — за 30 лет они стали жить значительно лучше. Это качественный, огромный рывок.